Калининградский край, бывшая часть Восточной Пруссии, поражает своим уникальным архитектурным своеобразием, сочетанием различных архитектурных стилей. Путешествуя по Калининграду и области, даже и сейчас можно встретиться с романским стилем и готикой, классицизмом и ренессансом и многими другими архитектурными стилями.
Уникальный край, уникален во всём. В том числе и в истории архитектуры. В областном Обществе охраны памятников зарегестрировано около 2 000 объектов - памятников истории и архитектуры. Но к сожалению не о всех уцелевших зданиях мы знаем, не всем зданиям даны архитектурно-художественные характеристики. И если в странах Европы обширно описаны сохранившиеся старинные постройки, то в нашей области такого почти нет даже и в Калининграде. Что же касается области, то лишь отрывочные и разрозненные сведения можно найти в музеях районных центров.
Так по всей бывшей Восточной Пруссии можно найти остатки древних, интересных и красивых, порой причудливых для русского глаза строений. Наряду с орденскими замками, виллами и кирхами, в нашем регионе множество маяков. Например маяк в городе Балтийске (бывшем Пиллау). Первый примитивный маяк в Пиллау появлися в 1741 году на крыше Осетровой избы на горе Пфундебудеберг (Школьная). Там была возведена небольшая башенка, а к ней пристроен балкон со стороны моря. Для маяка использовались угли, а отражателем служила большая металлическая пластина, она посылала отсвет в море.
В 1804 году в связи с тем, что с горы Пфундебудеберг было видно, что делается во дворе крепости, эту гору стали скрывать, то есть уменьшать её высоту. А на горе Швальбенберг (Ласточкина гора) был построен по проекту архитектора Шинкеля навигационный знак в готическом стиле в 14 метров высотой, который назывался Ландмарк. Это прекрасное по своему художественному оформлению сооружение по непонятным причинам было взорвано в первую мировую войну.
Строительство навигационного знака Ландмарк не решало проблем ориентировки кораблям, возвращавшихся с моря, так как Ландмарк был хорошо виден лишь с залива, поэтому было принято решение строить настоящий маяк, что и было сделано к 1813 году. Когда французы, преследуемые русской армией, покидали Пиллау, в 1813 году на маяке впервые был зажжён свет, чтобы ускорить отступление французов по льду залива на Бальгу. Достроен полность маяк был лишь к 1816 году. Проект маяка принадлежит Карлу Шинкелю, а строил его водный архитектор Шульц, который скончался в 30-летнем возрасте в 1813 году. И с тех самых пор для моряков горит вдали свет маяка в Балтийске. Каждый день по 123 ступенкам работники маяка поднимаются вверх. Балтийский маяк работает в режиме: 9 секунд - свет, 3 секунды - темнота.
Среди сохранившихся строений в городах области есть здание почты в Советске (бывшем Тильзите). Это здание было возведено по проету того же архитектора - Карла Шинкеля, по проекту которого был построен маяк в Тильзите. Это сохранившееся до наших дней здание почты, построенное инспектором по плотинам Герашем, и в Восточной Пруссии служило почтовой связи.
А например, город Гумбиннен (ныне Гусев) создавался по планам Шультхайса фон Унфрида, строительного директора, в строгом порядке. От рыночной площади, позже названной площадью Фридриха Вильгельма, все улицы шли под прямым углом. В центре города на площади в 1727 году Йоахимом Людвигом Шультхайсом фон Унфридтом было построено здание ратуши и конференцзала. Наполеон останавливался в этом доме с 18 по 21 июня 1812 года.
В 1831 году в здании случился пожар и его начали отстраивать практически заново в 1832 году по проекту Карла Фридриха Шинкела (всё того же!). Строительством занимался архитектор Штайн. В 1836 году здание было закончено. К сожалению, в 1864 году здание опять горело. Пожар уничтожил мансарду и крышу. Лишь к 1910 году их восстановлили, увеличив при этом окна и придав зданию новоборочный стиль. Это здание выдержало две войны, только башня отсутствует, и крыша изменилась. После войны здесь размешалась фабрика осветительной техники.
г. Гусев (бывший Гумбиннен)
Ещё одно творение Карла Шинкеля выдержало войну и сохранилось до наших дней - это церковь в Залесье (Мелаукен, Либенфельде) Полесского района (округ Лабиау). Евангелическая церковь была построена в 1846 году, а была спроектирована Шинкелем под впечатлением от церкви св. Клемента в Риме. После 1945 года здание церки использовалось под различные хозяйственные нужды. С 1993 года там размещается православная церковь, которая начала восстанавилвать храм на собственные средства.
Учеником и последователем Карла Шинкеля можно считать Августа Штюлера, по проектам которого в Кёнигсберге было построено множество красивейших сооружений, сохранившихся до наших дней.
Например, симовол Калининграда - Королевские ворота. Построенные на этом месте в 1765 году ворота назывались Гумбинненскими до 1811 года. С 1845 по 1847 годы ворота были основательно перестроены по проекту Августа Штюлера. Они направлены на северо-восток. Широкий проезд (4,5 метра) в центре и более узкие и низкие - по краям (для пешеходов открыты были позже). Трёхгранные пилоны, разделяющие проезды, поднявшись над ними, образуют четырёхугольную башню, в которой было помещение для вахты.
Этот удивительный архитектурный памятник стал особенно прекрасным после того, как в 1852 году в нишах башни были укреплены три статуи королей, изготовленные скульптором Людвигом Штюрмером (слева Оттокар II - один из основателейгорода-крепости Кёнигсберг , в центре - первый прусский король Фридрих I и справа Альбрехт Бранденбургский - первый герцог Пруссии). Украшают башню так же пять гербов старых областей Пруссии, выполненных по рисункам Асмуса.
В XX веке по обе стороны ворот были снесены валы для проезда автомобилей.
Красивейшие из всех городских ворот, сохранившихся в Калининграде - это Россгартенские, которые вели на Кранц (ныне Зеленоградск) через конные луга, их называли ещё Россгартен, то есть конные сады. Эти ворота строились с 1852 по 1855 год по проекту Августа Штюлера, который вместо трёх проездов в средневековых воротах, сделал семь, а средний значительно расширил (ширина - 4 м.).
Россгартенские ворота украшены барельефными портретами-медальонами генералов: Иоганна Давида Шарнхорста (1755-1816), участника битвы при Прейсишь Эйлау, реформатора прусской армии, и генерала Августа Вильгельма Гнейзенау (1755-1813), участника войны с Наполеоном и реформатора прусской армии. Портреты выполнены скульптором Вильгельмом Людвигом Штюрмером.
Самые впечатляющие ворота, из сохранившихся до нахид ней - это Фридрихсбургские ворота. Форт Фридрихсбург был построен в 1627 году, а в 1852 году обновлён, окружён валом. В 1858 году построены ворота по проекту Августа Штюлера сложной готической формы с использованием кирпича различного цвета и с огромным мастерством по качеству выкладки. Ворота украшали четыре круглые башни, которые завершают щубцы в виде короны.
В настоящее время сохранилось лишь стри круглые башни, и всё же ворота форта Фридрихсбург, спроектированные занаменитым архитектором - мастером своего дела, и сечас впечатляют.
До сих пор действующие и выполняющие свою функцию ворота, построенные в 1860 году по проекту Августа Штюлера - это Бранденбургские ворота, которые ранее вели по направлению на Бранденбург (пос. Ушаково). Сохранились два портрета-медальона фельдмаршала Бойена и генерал-лейтенанта Эрнста фон Астера, который в качестве начальника военно-инженерного корпуса был участником строительства кёнигсбергсих ворот до 1860 года.
По проектам архитектора Августа Штюлера в Калининградской области было построено ещё немало красивейших зданий, дошедших до наших дней. Это, например, здание Университета на ул. Университетской в Калининграде, а так же церковь в посёлке Рыбачий (Росситен) на Куршской косе. Эта бывшая евангелическая кирха не разрушенная войной сейчас является православным храмом, с 6 мая 1990 года, и у церкви стоит крест и камень с надписью "В память о бывших жителях Росситена". Соханилась так же и прекрасное строение на берегу Шешупы - здание бывшей евангелической кирхи, построенное в 1877 году. С 1988 года это также православный храм.
В огне II мировой войны сгорело и разрушилось множество великолепных строений, которыми гордилась Восточная Пруссия. Развалины и разрушения унаследовали новые хозяева этой земли.
Поэтому, конечно, как для городов области, так и для самого Калининграда в послевоенный период наиболее актуальной стала проблема восстановления разрушений. Принимались разные решения, но их реализация носила временный или незавершенный характер. Так, например, Калининград развивался на периферийных территориях. Центр города градостроительно осваивался медленно и до сих пор являет собой рыхлую планировочную структуру с ныне уже морально и физически устаревшей типовой советской застройкой в сочетании с большой незастроенной территорией исторического ядра города. Так и остался центр города пустым, а на древнем холме возвышается советский замок-призрак: огромное кубическое здание Дома Советов, поражая своей неустранимостью, недостроенностью и от этого загадочностью.
Но это уже много позже, а сразу после войны необходимы были работы по восстановлению и обживанию разрушенных городов и посёлков, покинутых коренными жителями. Так, перед новой администрацией бывшей Восточной Пруссии встала задача оценки общего характера и объема разрушений. По данным аэрофотосъемки 1947 года Калининградский городской комитет ВКПб) установил, что разрушения, например, в самом городе Калининграде достигают 60%, отдельные кварталы разрушены на 70- 80%, а «район цитадели», то есть ядро исторического города, на 90%. Горком ВКП(б) отметил, что жилой фонд, пригодный для эксплуатации, составил 1 070 тыс. кв. метров.
Дом советов
Если говорить об областном центре, то первые дискуссии по принципиальным позициям восстановления Калининграда развернулись уже в 1946 году. Главный архитектор города П.В. Тимохин предложил «оставить разрушенный центр в том виде, как он есть, в память победы над фашизмом». Новый центр он предлагал создать на пересечении Луизен-аллее и Хаген-штрассе (ныне улицы Комсомольская и Карла Маркса).
Интересно отметить, что у многих советских людей в исследуемый период руины в центре бывшего Кёнигсберга вызывали чувство удовлетворения, ведь они были знаком немецкого поражения и советской победы. «Вот он какой, этот город!» восхищался советский гость города в 1951 году после первой поездки через его центр: «Трамвай везет вас по горбатым и узким улицам бывшего города. Бывшего потому, что Кёнигсберг действительно бывший город. Его не существует. На много километров открывается незабываемая картина развалин. [...] Старый Кёнигсберг это мертвый город. Его восстанавливать бесполезно. Легче, практичнее строить новый город. А что делать со старым!? Калининградцы всерьёз предлагают обнести разрушенный Кёнигсберг каменной стеной и время от времени водить сюда на экскурсию претендентов на мировое господство».
Хотя от идеи оставить разрушенный центр города в его опустошенном состоянии как своего рода музей под открытым небом в конце концов отказались, трактовка Кёнигсберга как «плохого города» была свойственна как советским архитекторам, разрабатывавшим планы застройки города, так и партийным работникам. Поэтому для «Калининградской правды» через два года после войны было бесспорным то, «что мы не можем рабски копировать здания, восстанавливая их такими, какими они были перед разрушением». В 1948 году первый главный архитектор Калининграда Дмитрий Навалихин вскоре после вступления в должность подтвердил этот отказ от восстановления старого города, заявив, что советский человек, «победитель и созидатель, человек новой и прогрессивной культуры», предъявляет значительно более высокие требования к своему социалистическому городу, который как он добавил в сентябре 1949 года «как день от ночи отличается от мрачных и уродливых немецких городов. Но зато какая благородная, высокая задача стоит перед нами!».
Предусматривавшееся полное стирание всех свидетельств немецкого прошлого замы сливалось тоже как акт политический, ведь новые правители видели в «чуждых элементах немецкого капиталистического города» угрозу политическому сознанию новых жителей. Впрочем, скоро выяснилось, что они не были столь уж не правы в этой оценке: в то время как восстановление Калининграда велось осторожно - выжидательно и провозглашенные быстрые темны строительства были совершенно незаметны, сохранившиеся строения немецкого времени постоянно напоминали о том, что город переживал и лучшие времена. Вид разрушенных зданий у немногих вызывал героические чувства.
Отголосок войны - центр города в наши дни
Но настало время, когда люди захотели, чтобы наконец исчезли «кучи мусора и развалины», лежащие вокруг со времен войны, и одновременно сердились на то, что Калининград приобрел популярность у советских режиссеров как натура для съемок фильмов о войне. «Пусть москвичи и минчане приезжают к нам с киносъемками, но не для того, полагают работающие здесь люди, чтобы искать в Калининграде «военные ландшафты», а чтобы восхвалять красоту нашего зеленого города». Буквально за три года до этого преемник Навалихина в должности главного архитектора вздыхал на внутреннем совещании о том, что калининградским архитекторам предстоит много потрудиться, «чтобы сделать город Калининград более красивым и лучше, чем он был у немцев». Не только у населения Калининграда, но и у архитекторов начался процесс переоценки немецкой архитектуры. Из «плохого города» бывший Кёнигсберг превращался в мерило социалистического Калининграда.
Существовала в послевоенной области и так называемая «проблема кирпичей». Первоначальная полная не заинтересованность администрации в руинах (без больших материальных затрат их поначалу нельзя было никак использовать) сошлись воедино с идеологической целью - стереть ещё распознаваемый в руинах немецкий характер.
Так как использование руин казалось невозможным, кому-то в голову пришла идея использовать их иначе, но тем не менее в "хозяйственных" целях: посредством их сноса добывался ценный строительный материал! Военным учреждениям было дано указание в установленные временные периоды грузить определённое количество строительного материала на корабли, которые в большинстве своём шли тогда в Ленинград. В качестве рабочей силы при сносе и транспортировке к кораблям служили жившие тогда в незавидных условиях немцы. Так, на вопрос, почему именно кварталы бывшего Кёнигсберга вблизи берегов Преголи, то есть Альтштадт и Кнайпхоф, южный Лёбенихт и северная часть Форштадта были снесены почти полностью, можно найти ответ по образу и характеру вывоза: чтобы выдержать цифры планового задания расстояния до берега должны были быть по возможности короткими; руины сносились прежде всего вблизи от берега, среди них были и такие, которые можно было привести в порядок с небольшими затратами (или которые уже были предусмотрены для этих целей).
С другой стороны, это было также одной из причин тому, почему в удалённых от центра районах Калининграда сохранилось так много строительной субстанции; пока хватало материала для сноса в центре города, расстояния от тех районов до берегов Преголи для перегрузки строительного материала казались слишком большими.
Итак, считали, что старый город Кёнигсберг лежит в развалинах, и нет необходимости восстанавливать его таким, каким он был: тесным и грязным. Вместо него будет построен новый социалистический город с широкими прямыми улицами, красивыми зданиями, тенистыми аллеями и парками. Идеи преобразования «мрачного и грязного» немецкого Кёнигсберга а «светлый и чистый» советский Калининград стали воплощаться в жизнь.
Необходимо отметить некоторые характерные черты начавшегося восстановления зданий. Царящий повсюду дефицит предписывал в период восстановления особенно при строительстве жилья экономить где только возможно. Здания упрощались в плане, лишние окна замуровывались, выходящие наружу лестницы, казавшиеся чересчур роскошными, переносились внутрь домов, выступы и нищи (излюбленные средства романтического стиля в строительстве на переломе века) "выравнивались"; в общем из прежде подвижно расчленённых домов возникли скорее кубические формы зданий. Но прежде всего, принятые в немецкое время здания с черепичной крышей с углом наклона около 48 градусов рассматривались как неэкономичные, а поэтому вместо них строились дома с более плоскими крышами с углом наклона а 20 - 30 градусов, покрываемые пластинами из волнистого асбестоцемента (так как вообще-то тогда не было и заводов для производства кровельной черепицы). Это "экономическое" решение до сих пор оказывает своё влияние на внешний вид многих улиц, которые казалось на первый взгляд пощадила война, но на которых чуть позднее замечаешь существенное их характер. Ведь крутая черепичная крыша раньше была весьма заметна с противоположной стороны улицы; а вот плоская крыша из волнистого асбестоцемента теряется из поля зрения, в качестве завершения крыши воспринимается разве что водосточный желоб (или добавленный позже более широкий карниз). С другой стороны при виде старой черепичной крыше сразу ясно - даже если вообще-то медлишь с принятием решения -, что этот дом в целом из немецкого времени.
Сильно упрощённые здания на современном проспекте Мира
Позитивным было, ранее в немецкое время в таком виде неизвестное, воодушевление из-за цветового оформления. И если была нужда как-то перекрасить прежние черепичные поверхности, то использовались непременно яркие цветовые тона, при этом архитектурные части были в большинстве своем выделены белым цветом. Ну а при явно видных недочётах в исполнении, которые возникли при восстановлении, следует всегда думать о том, что тогда не было в немецком смысле слова никаких профессиональных рабочих: бывший Новый драмтеатр был восстановлен строителями Балтийского флота, университет Альбертина строили военнопленные, которых каждый день привозили на стройку на грузовиках.
При восстановлении всех общественных зданий главной проблемой их оформления стал подход к переустройству крыш, что можно увидеть на отдельных примерах. И только в редчайших случаях были сохранены стропила с черепичным покрытием; в большинстве своим российским архитекторам представились либо полностью выгоревшие здания, либо в них уже были разрушены стропила. В этих случаях всегда использовалась относительно плоская крыша с покрытием из волнистого асбоцемента.
Была и ещё одна причина для такого с точки зрения ухода за памятниками неправильного подхода к старой строительной субстанции: недостаточная информированность советских архитекторов 50-х годов. С тридцатых годов, с момента, когда Сталин принял решение в пользу неоклассицизма, они проходили образование на этом "социалистическом" стиле, у них не было никакой связи с немецкой архитектурой XIX века и начала XX века; они стояли в Калининграде перед руинами, с которыми их ничто не связывало, и чей прежний внешний вид был им незнаком: в разрушенном городе не было никаких старых строительных документов, никаких библиотек или архивов, в которых они тогда могли бы вести поиск, надо было приступать к решению незнакомой задачи. Они полагали, что решали её, закончив здание в стиле классицизма с широким карнизом.
Немецкое наследие - красные черепичные крыши современного Калининграда
Помимо крыш в области оформления была и другая проблема, встретившаяся также и при восстановлении немецких городов: неправильное деление оконных блоков при их обновлении, точнее говоря изъятие поперечин из оконных створок. На Западе, под влиянием деловитости эпохи "баухаус", изымались оконные створки и поперечины, а само окно закрывалось одной неразделённой створкой. В России в то время было известно только одно разделение в стиле классицизма с пятой в верхней трети, двумя большими створками под ней и двумя маленькими створками сверху.
Хотя такое деление использовалось и в Германии, но только во времена между 1830 и 1910 годами. Во времена стиля барокко и снова в 20-е годы описанные выше створки ещё раз разделялись горизонтальными поперечинами, именно эти поперечины при обновлении окон в Калининграде почти без исключений изымались. Фото земельного финансового ведомства (построено в 1928 году) являет собой типичный пример: на первом этаже ещё сохранилось окно 20-х годов с поперечинами, а окне, лежащее над ним, обновлено в стиле описанной формы классицизма; внизу мы чувствуем желаемое, несколько возвышенное горизонтальное расположение, вверху происходит в буквальном смысле стремление створок вверх, выравниваемое частично сильной пятой. Таким образом, из-за неправильного обновления окон терялся горизонтальный характер зданий.
Город Калининград имеет радиально-центрическую планировочную схему, и эти границы получили кольцевое географическое положение. Географическим центром города, несомненно, являлось местоположение Кёнигсбергского замка, которое сейчас обозначено Центральной площадью. Первый круг был образован границами внешних городских стен средневековых городов, очертание которых ясно читалось по улицам на плане довоенного Кёнигсберга, а ныне обозначено пустым незастроенным пространством исторического ядра города. Второе кольцо обозначено очертаниями оборонительного вала, в результате чего образовано пространство, названное немцами «внутренним городом». Это кольцо, образованное магистральными дорогами и озелененными пространствами, сохранилось и четко читается на плане города. Третье кольцо образовано дорогами, соединявшими внешние форты и преобразованными сегодня в действующую окружную дорогу. Все градостроительное развитие города привело к тому, что Калининград, несмотря на разрушение ткани застройки и реконструктивные процессы «советского» периода строительства, сохранил радиально-кольцевую планировочную схему. Причем, в пределах «внутреннего города», несмотря на «пустоты» в центре и смешение исторической застройки с типовыми жилыми домами, сохранилась квартальная структура планировки. За пределами «внутреннего города» застройка представлена сохранившимися локальными историческими районами (Амалиенау, Ратсхоф, Марауненхоф, Понарт и др.), пространство между которыми заполняется тканью застройки микрорайонов и современных кварталов, стремительно приближаясь вплотную к окружной дороге.
Инженерные укрепления крепости Кёнигсберг
Сравнивая пространственно-образные картины Кёнигсберга и Калининграда, можно сделать вывод, что ядро города несопоставимо, центр мозаичен и состоит из лоскутков застройки различных этнокультур, пронизанных сеткой сохранившихся дорог, а периферийные районы сохранились и являются образным генотипом города. На фоне пустого центра они оставляют наиболее яркое впечатление о городе, являясь центром притяжения бизнеса, общественной жизни и комфортной средой проживания горожан, В них тоже видны изменения, но они не столь дисгармоничны, и в общем ощущается средовая целостность и эстетическое своеобразие места.
Итак, довоенный Кёнигсберг имел силуэт, характерный для многих северогерманских средневековых городов. Он сформировался из доминант башен и шпилей городских церквей. Ведущей доминантой города являлся Кёнигсбергский замок. Ему вторили доминанты городских ратуш и дворцов. Расположение доминант с концентрацией их в ядре города на господствующем рельефе и разрежением в периферийных районах создавало своеобразную картину панорамного восприятия города при подъезде с моря и суши. При этом каждая доминанта была образным знаком исторического района города, создавая обширную картину точек видового восприятия места. В начале XX века панорама города обогатилась доминантами промышленных зданий морского порта, высокими заводскими трубами, мачтами электролиний и радиостанций. В послевоенную перестройку исторический силуэт города претерпел катастрофические изменения. Подавляющее большинство доминант внутреннего города утеряно.
По оценкам архитекторов современный силуэт города в центре горизонтальный, плоский и не соответствует топографии местности. Новые доминанты, например Дом Советов, по массе и масштабу композиционно не имеют огромное открытое пространство площадей вокруг. Дом Советов одинок, пространственно изолирован и отчужден от городской жизни без поддержки других доминант и окружения, сформированного застройкой.
Из рассмотренных пространственных градостроительных систем только силуэтный каркас претерпел необратимые изменения, а композиционный каркас деформирован в ядре города. Но при разработке проекта застройки центра вполне возможен реабилитационный вариант воссоздания застройки с восстановлением высотных доминант на знаковых местах. Они могут вернуть абрис силуэта города, хотя форма доминант не обязательно должна повторять утерянные формы. Такой ход застройки центра вполне возможен, так как территория исторического ядра города свободна.
Вопрос восстановления Кёнигсбергского замка в прежнем виде или в стилизованных формах следует отнести к дискуссионным, равно как и формы реконструкции застройки средневековых городов Альтштадта, Кнайпхофа и Лёбенихта.
